«Благовествуйте во всякое время и, если в этом есть необходимость, используйте для этого слова».
Эта цитата, ошибочно присваиваемая Святому Франциску Ассизскому, и умна, и легко запоминается. Однако она не соответствует Писанию.
Евангелизация или передача благой вести Господа Иисуса всегда требует слов. Безусловно, христиане призваны украшать Добрую Весть своими делами (Титу 2:10), но наши дела сами по себе не есть Добрая Весть. Какой бы праведной ни была ваша жизнь, она не сможет заменить собой необходимость словесного провозглашения достижений Бога в деле спасения через Христа.
Но несмотря на то, что всякая евангелизация подразумевает распространение одной и той же вести, не всякая происходит в одной и той же манере. Вот три модели, которые предлагает нам Новый Завет.
В этой статье я сосредоточился на «личном благовестии», а не на таких масштабных категориях, как евангелизационные проповеди (как например в Деяниях) или общецерковное свидетельство (как например Иоанна 13:34-35).
1. Благовестие в семье
По замыслу Бога евангелие предназначено для проповеди в христианских семьях в процессе воспитания детей “в учении и наставлении Господнем» (Ефес. 6:4).
Таким образом, дети верующих родителей в первую очередь становятся свидетелями и одновременно оказываются под влиянием положительного воздействия евангелия на жизнь человека (1 Кор. 7:14).
Практика благовестия в семье видна на примере жизни протеже Павла Тимофея. Он пишет: “приводя на память нелицемерную веру твою, которая прежде обитала в бабке твоей Лоиде и матери твоей Евнике; уверен, что она и в тебе» (2 Тим. 1:5). Изначально вера Тимофея процветала в стенах его собственного дома благодаря свидетельству его бабушки и мамы (его отец, со слов Луки, не был верующим). Павел продолжает увещевать Тимофея:
“А ты пребывай в том, чему научен и что тебе вверено, зная, кем ты научен. Притом же ты из детства знаешь священные писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса» (2 Тим. 3:14-15)
Милостью Божией не было такого времени на памяти Тимофея, когда бы он не был приобщен к Писаниям и их спасительной силе.
2. Благовестие через дружбу
Иисуса обвиняли во многих вещах. Например, в дружбе с «мытарями и грешниками» (Лук. 7:34). Он был им не чужим, не прохожим, не знакомым, а именно другом. “…Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Лук. 19:10), и Он делал это в рамках неподдельных отношений с людьми. Павел тоже был примером такого «отношенческого» или «дружеского» благовестия:
“мы могли явиться с важностью, как Апостолы Христовы, но были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими. Так мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божие, но и души наши, потому что вы стали нам любезны» (Фесс. 2:7-8).
Апостол подчеркивает, что в Фессалониках они не хотели наводнить весь город Благой Вестью на скорую руку и скрыться. Они хотели остаться, чтобы, вкладывая свою душу, завязывать дружеские отношения с местными жителями.
Благовестие через дружбу – прекрасная вещь, если только дружба не вытесняет благовестие. Строить отношения с неверующими ради благовестия и никогда им не благовествовать не составляет труда. Здесь критически важно ваше намерение. Как остроумно отметил Мэтт Чендлер: «Евангелизация через отношения? Да, и аминь! Если только она непосредственно приводит к евангелизации как таковой».
3. Контактное благовестие
Последний и самый непопулярный тип евангелизации подразумевает разговор о Доброй Вести с незнакомыми людьми. Когда я учился в университете, в нашем студенческом городке часто проводились такие акции. Те, кто был убежден в эффективности благовестия только через дружбу, всенепременно «закатывали глаза», настаивая, что в таком подходе нет теплоты, что он ровняет всех под одну гребенку, и даже вводит людей в заблуждение.
Использовать не по назначению можно все, что угодно, конечно. Поэтому, контактное благовестие может-таки стать бесполезным и отстраненным. Но оно не обязательно должно быть таким. На самом деле, такая модель очень ярко проиллюстрирована в Писании.
В четвертой главе евангелия от Иоанна Иисус заводит разговор с женщиной у колодца. Он не только с ней не знаком, но и «должен» избегать её, так как она женщина из Самарии (двойной запрет). Однако, он выходит за эти рамки и знакомится с ней, превращая обычный разговор о воде в духовную беседу о Нем самом. И, надо сказать, Он не теряет много времени, переходя от «дай Мне пить» (в 7 стихе) к «если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (в 10 стихе), всего за три стиха.
И стратегия свидетельства Иисуса здесь — не какая-то новозаветная аномалия. Ранние христиане активно использовали контактное благовестие:
“И всякий день в храме и по домам не переставали учить и благовествовать об Иисусе Христе» (Деян. 5:42).
“В день же субботний мы вышли за город к реке, где, по обыкновению, был молитвенный дом, и, сев, разговаривали с собравшимися там женщинами» (Деян. 16:13).
“Итак он [Павел] рассуждал в синагоге с Иудеями и с чтущими Бога, и ежедневно на площади со встречающимися» (Деян. 17:17).
Первые христиане, судя по всему, были полны готовности рассказывать Добрую Весть первому встречному, каждому, кто по воле Господа встречался на их пути (Притч. 16:9, 20:24).
Если в благовестии через дружбу есть опасность так и не перейти к самому благовестию, то опасность контактной евангелизации кроется в том, чтобы не придавать значения даже имени человека, с которым разговариваешь. Но мы не манипулируем людьми и не работаем в продажах (2 Кор. 2:17). Таким образом, чтобы контактное благовестие было во славу Бога, требуется здоровая порция правил поведения в обществе, обычная вежливость и искренняя заинтересованность.
Благовестие с намерением
Людям нужно слышать Добрую Весть об Иисусе Христе, и, конечно, не существует способа, который подходил бы для всех и каждого. Это просто должно происходить.
Надеемся ли мы благовествовать ребёнку, другу или незнакомцу, пусть Святой Дух дарует нам смелость прожить эту неделю, имея намерение делиться Доброй Вестью и используя для этого любую возможность со смирением и молитвой.
Мэтт Смэтхёрст
