«В одиночку начать историю невозможно…»

Религия

3 августа 2015 г., Живая Вера Медиа

Интервью с руководителем Центра исследования истории и культуры христианства Евроазиатской богословской семинарии Сергеем Егоровым.

— Историческая наука существует уже не первый год. Исследования истории христианства не являются новинкой для профессиональных историков. Почти в любом крупном книжном магазине можно купить историческую литературу, в том числе и по церковной истории. Кажется, что все, что можно было изучить, – изучили, все, о чем можно было написать, – написали, но до сих пор находятся люди, которые посвящают свое свободное время, силы и другие ресурсы чтению архивных документов, давно устаревших газет, дневников, писем, просмотру фотографий и старых видеозаписей. Неужели им больше нечем заняться?

— Конечно, есть чем! Можно снимать документальные фильмы, организовывать циклы публичных лекций, писать и редактировать школьные учебники. У людей с историческим образованием может быть весьма много самых разных занятий именно как у профессиональных историков. Ну, а просто как у людей – еще больше вариантов того, чем заполнить расписание в календаре. Но если эти люди хотят реализовать себя как исследователи – в таком случае работы с историческими источниками им не избежать. Хотя в данном случае «избежать», наверное, не самое подходящее слово, отсылающее к нерадивым студентам, которые хотят добиться максимальной оценки, приложив минимальные усилия. Когда же мы говорим о профессиональных историках, для них работа с историческими источниками – это весьма почетное занятие. Большинство людей соприкасается с историей лишь в пересказе, причем часто в пересказе пересказа или в еще более поздней редакции. А вот историки, в отличие от большинства остальных людей, читают исторические тексты в оригинале. Да, безусловно, современные технологии позволяют получить доступ ко множеству самых разных материалов весьма широкому кругу лиц, но, во-первых, далеко не все документы и материалы существуют в цифровой версии, а во-вторых, даже к тем, к которым существует публичный доступ, обращаются лишь единицы. Основной же массив текстов по-прежнему читают и анализируют историки.

Что касается первой части вопроса, позволю себе не согласиться с высказанными предположениями. Подобные идеи пробуждают воспоминания о творчестве Фрэнсиса Фукуямы, во второй половине прошлого века издавшего книгу «Конец истории и последний человек», а также другие работы, по схожей тематике. Тексты Фукуямы в свое время подверглись масштабной критике, однако вплоть до настоящего времени высказанные в них идеи имеют некоторую популярность, в основном среди не-историков, хотя и среди людей с историческим образованием есть почитатели подобных идей. При этом наиболее известным и цитируемым фрагментом названной книги является ее название – «Конец истории». Не углубляясь в аргументы автора и в контраргументы его критиков, могу с уверенностью сказать, что конец истории Церкви наступит не раньше событий, описанных в книге «Откровение» Иоанна Богослова. Ну а до тех пор будут продолжаться как история Церкви, так и ее изучение.

— Да, с идеей о том, что церковная история будет развиваться и дальше, можно согласиться. Раз она пока не случилась, – значит, ее еще никто не изучал. Но вот историю прошлых лет ведь изучали! Неужели есть еще что-то не изученное?

— Действительно, изучено весьма много. Но, во-первых, существует множество крупных направлений, по которым еще «не ступала нога историка», а во-вторых, даже там, где она «ступала», есть много вопросов, все еще не получивших соответствующих им ответов. Если сконцентрироваться на российской истории, то можно, например, увидеть бесконечное множество работ про так называемое «Крещение Руси». Основной источник по этой теме – относительно небольшой текст «Повести временных лет». Благодаря нескольким векам исследований у нас есть возможность прочитать самые разные варианты описания событий «Крещения», а также исследований их исследований. Написать про это хоть что-то новое весьма сложно, потому как и исторических материалов совсем немного, и почти все исследовательские ходы уже были перепробованы. А вот если посмотреть, например, на историю российского протестантизма – тут историки, конечно, «потоптались», но как-то совсем немного и лишь «по краям».

— Но ведь первые протестанты появились в России уже почти пять веков назад. Сначала их было не очень много, но постепенно их число росло, и они стали заметной и важной частью российского социума. Барклай-де-Толли, Бенкендорф, Даль, Крузенштерн, Лефорт… Про них ведь много всего написано. Или не достаточно?

— Да, многие российские государственные и общественные деятели, ученые и предприниматели, оказавшие значительное положительное влияние на развитие России, были протестантами. Это утверждение справедливо и для людей прошлых веков, и для живущих в XXI веке. И, действительно, про многих из них написаны исторические работы. Но если мы начнем читать эти работы – обнаружится, что в большинстве из них нет ни слова о вероисповедании известных протестантов, а там, где оно указано, – лишь изредка присутствуют попытки изучить их духовные искания и то влияние, которое они оказывали на жизнь и деятельность этих людей. А ведь в протестантских общинах служат не только знаменитости! Миллионы христиан служили и служат в церковных общинах, но об их истории до сих пор почти ничего не известно большинству россиян. И это не только проблема малых тиражей научных изданий, – сами историки знают пока лишь малую часть этой интереснейшей истории. Работы есть, но в них картина прошлого написана лишь крупными мазками.

— «Крупными мазками», но ведь написана. И, кроме того, опубликована в статьях и книгах, которые можно купить, возможно, не во всех, но во многих крупных магазинах.

— А вот с этим все, к сожалению, не так просто. В Москве и крупных провинциальных городах, в принципе, можно найти приличные книжки про историю протестантов, а вот в других частях России заметен дефицит подобной литературы. Есть, конечно, Интернет-магазины, но из-за уже названной ограниченности тиражей возможность купить ту или иную книгу есть далеко не у всех.

— А как же электронные издания? А учебные пособия государственных университетов?

— О, электронных изданий по протестантам почти нет. В сети Интернет можно найти некоторое количество отсканированной литературы, но вот изначально цифровые публикации – с ними пока мало кто работал. Надеюсь, в ближайшее время движение в этом направлении станет более активным.

Что касается изданий государственных университетов, они не могут охватить не то что всей полноты протестантской истории, даже общие тенденции отражены в них совсем поверхностно. Я сам несколько раз участвовал в редактировании и обновлении крупнотиражных изданий, посвященных истории религий, которые были опубликованы в издательствах двух крупнейших российских ВУЗов. Я специализируюсь на новейшей истории христианства, поэтому меня попросили помочь с общей редакцией христианского раздела, а также с расширением тех частей, которые охватывали вторую половину XX – начало XXI века. Во всех этих случаях я столкнулся с двумя крупными проблемами – с недостаточностью исторических исследований, на которые можно было бы опереться, а также с ограниченностью объемов тех частей, в которых рассказывалось о протестантизме. «Крупные мазки» – вот то, для чего хватило запланированного объема изданий.

— А как же книги, которые целиком посвящены истории протестантизма в России?

— Ситуация с ними весьма похожая. В работах называется по несколько имен, описываются лишь некоторые крупные события, – и все. Безусловно, есть некоторое количество весьма приличных изданий, но они не способны охватить всего перечня вопросов, связанных с церковной историей. А этих вопросов очень и очень много! Да и к тому же доставшаяся в наследство от прошлых веков мода генерализации всего, что движется, максимального обобщения всех описаний – это, к сожалению, до сих пор парализует исследовательскую деятельность. Хотя, конечно, ситуация постепенно меняется.

В авангарде обновления идут исследователи, работающие с региональной историей. Так, например, весной 2015 в магистратуре СПбХУ защитилось несколько работ, основанных на региональных исторических источниках. Хочу отметить две наиболее сильные работы. Первая из них – исследование Вячеслава Бартова, посвященное повседневной жизни евангельских христиан-баптистов, живших в Туле во второй половине XX века. Вячеслав длительное время осваивал микроисторические подходы к истории, после чего, будучи на протяжении нескольких месяцев единственным посетителем читального зала Государственного Архива Тульской Области, изучил все его фонды, а также церковные архивы, подборки периодических изданий и провел целый ряд интервью с рядовыми протестантами и рукоположенными служителями, на основе чего создал яркую картину советской повседневности евангельских христиан-баптистов. Его труды увенчались получением степени магистра, но уровню проведенного им исследования могут позавидовать многие обладатели кандидатских степеней.

Максим Потапов, автор второго исследования, на которое я хочу обратить внимание, в отличие от Вячеслава не был единственным посетителем региональных архивов. Но наличие в этих архивах других людей нисколько не указывало на разработанность протестантской истории в Республике Коми, где трудился Максим. Длительное кропотливое собирание прежде разрозненных исторических источников, которому предшествовала серьезная теоретическая и методологическая работа, позволило привнести в научную дискуссию многочисленные материалы об истории пятидесятников и евангельских христиан-баптистов, живших и служивших в Коми АССР.

К сожалению, далеко не все исследователи, работающие с материалами церковной истории, столь же серьезно относятся к ее изучению. Многие авторы игнорируют теоретическую проработку исследовательской оптики, пропускают концептуализацию, операционализацию и сразу переходят к эмпирической части исследования, к работе с источниками – к так называемому «походу в поле». Часто это объясняется желанием избавиться от «лишних конструкций», от того, что «мешает расчистить поле». Проблема заключается в том, что у сторонников подобных идей все-таки есть свои системы представлений, существование которых они часто отрицают и, соответственно, отказываются обсуждать, как публично, так и в частном порядке. В результате из-под пера многих из них регулярно выходят всякого рода ереси. Эти ереси рождаются от их некомпетентности.

— Как определить, кто компетентен, а кто – нет? Какие работы хорошие, а какие стоит оставить пылиться на полке?

— Серьезный анализ научной литературы требует специальной подготовки. Но на простом уровне отличить серьезное издание от ненаучного вполне можно и по формальным признакам. Если в начале книги нет кодов ISBN, УДК, ББК, а в конце отсутствует список источников и литературы – издание может быть замечательным, но оно не имеет отношения к науке. Затем можно посмотреть на наличие сносок в тексте издания и справочного аппарата в его конце. Серьезные ученые никогда не пренебрегают этим. Если все это есть – можно переходить к чтению текста.

Если автор обещает рассказать «ту самую истину», «как оно было на самом деле» или «всю-всю подлинную правду» – такую книгу можно смело вернуть на полку книжного магазина. Если же этих фраз нет – книгу можно брать. А вот для определения качества книги тут уже придется полагаться на собственный опыт чтения и профессиональную подготовку.

— Профессиональная подготовка – это хорошо. Но где ее получить? В России много исторических факультетов и, как кажется, несопоставимое число действующих историков. Где же готовят тех, кого можно назвать историком-профессионалом?

— Появление хороших исследователей зависит от двух условий – наличия хороших образовательных программ и наличия личной мотивации тех, кто хочет посвятить свою жизнь научной деятельности. С первым все более-менее просто, а вот со вторым – тут все похоже на ситуацию, о которой говорится в старой английской пословице: «Можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить». Иными словами, можно открыть замечательные образовательные программы, но если их студенты не захотят осваивать профессию – может ничего и не получиться. По крайней мере – ничего дельного.

— А какие программы уже существуют?

— Для историков-исследователей есть два типа программ – академические и прикладные. Первые ориентированы на развитие компетенций, связанных с теоретической и методологической работой, вторые – на подготовку специалистов, способных проводить самостоятельные эмпирические исследования, самостоятельно работать с большими объемами источников. Лучшую академическую подготовку можно получить на факультете социальных наук МВШСЭН (Шанинки). Дальше в списке идут исторические факультеты ВШЭ, МГПУ и РГГУ, в которых есть как академические, так и прикладные программы. Если же говорить об обсуждаемой сегодня теме церковной истории – тут лучшим вариантом является программа «История Христианства в России» Евроазиатской богословской семинарии. Эта программа сочетает в себе и академические, и прикладные компоненты. Студенты могут сами выбрать, в каком направлении им комфортнее двигаться. В зависимости от этого и формируется их учебный план. Чтобы успешно завершить обучение по программе, нужно за два года разработать и реализовать как минимум один индивидуальный или групповой исследовательский проект. Все включенные в программу курсы ориентированы на то, чтобы поддержать студентов в их проектной работе. В результате выпускники могут получить степень Master of Arts in Church History и хорошие материалы для собственных портфолио.

— А почему степень дается на английском языке?

— Выпускникам дается сразу два диплома – на русском и на английском языках. Англоязычная степень должна помочь им интегрироваться в международное научное сообщество. Серьезной проблемой исторической науки в России является провинциальность большинства исследователей. Современные технологии сделали возможным и весьма доступным участие в научной дискуссии с учеными по всему миру, но многие авторы по-прежнему не включаются в нее, по-прежнему остаются провинциальными учеными. При этом сегодня провинциальность в науке связана не с тем местом, где живет и работает человек. То что историк трудится в каком-нибудь ВУЗе, например, в Томмоте, Билибино, Киселевске или Санкт-Петербурге не делает его по умолчанию провинциальным ученым. Даже сотрудники столичных университетов и исследовательских центров в плане науки могут быть провинциалами. И тут не важно, сколько лет или десятилетий крыши зданий того или иного ВУЗа пронзают небо. Принципиально то, следит ли ученый за современными международными профессиональными дискуссиями, участвует ли он в них, читает ли он не только классиков, но и их критиков, привносит ли он в историческую науку что-то ценное, что-то достойное цитирования, осмысления и продолжения.

Попыток фальсификации учености много, а вот серьезной работы – значительно меньше. Важную роль в этом играет неумение многих людей с историческим образованием организовывать и осуществлять исследовательские проекты в соответствии с современными требованиями социальных наук.

— Вот, предположим, человек получил хорошее образование. Возможно даже степень Master of Arts. Что ему делать дальше? Как быть? Сможет ли он заниматься тем, что ему интересно или же суровый начальник долгие годы будет диктовать ему, что и о чем писать?

— Все это зависит от многих причин. Формат интервью недостаточен для того чтобы вместить описание всех, поэтому я назову только несколько. Во-первых, важно понимать какое образование получил человек, – академическое или прикладное. Обладатели прикладного образования могут быть хорошими исполнителями, но чтобы занимать управленческие позиции такого образования мало, – нужно академическое. При этом я говорю не о формализованных должностях, а именно о позициях. Хорошая академическая программа в значительном объеме включает то же содержание, что и прикладная, но поверх нее студентам дается серьезная теоретическая подготовка. А, как известно, плох тот руководитель, который не может понять, что делают его подчиненные, как впрочем и тот, который не способен работать на высоком теоретическом уровне.

Во-вторых, важно определить, где именно будет проводиться исследование, и кто его будет финансировать. В современной России, как и во всем мире, все большую роль начинает играть грантовое финансирование научных исследований. Когда научный работник трудится только за зарплату, он, с одной стороны, обрекает себя на постоянное подстраивание под интересы работодателя, а с другой, — постепенно лишается всякой мотивации к освоению нового. В случае с грантами ситуация совсем другая. Да, у тех, кто дает грант, часто есть свои представления о том, что и как должно быть исследовано. Но, в отличие ситуации «работодатель-работник», историк-исследователь может не подстраиваться, а согласовывать свои интересы с интересами грантодателей. В этом случае исследование начинается только тогда, когда всех все устраивает. Если же возникают разногласия – их можно решать, а если согласованное решение не удается достигнуть – можно отказаться от одного гранта и подать заявку на другой.

Вот, например, проект «Подвижники земли Русской»*, посвященный изучению истории христианства в России, в первую очередь, – служения пятидесятников, их общин и объединений. Финансовая поддержка проекта осуществляется через исследовательский грант со стороны государства, но его представители следят прежде всего за соблюдением законодательства, в то время как научная сторона вопроса остается в свободном управлении авторов проекта. Это позволяет им, с одной стороны, иметь некоторое материальное обеспечение их деятельности, а с другой, заниматься наукой, а не ее фальсификацией в виде воспевания кого бы то ни было.

— А если посмотреть на исследование со стороны заказчика. Если, например, историческое исследование нужно церковной общине или объединению – как им найти историка, который сможет провести исследование так, чтобы оно было и профессиональным, и объемным, и отвечающим интересам общины?

— Как писал Джон Толкиен во «Властелине Колец»: «в одиночку начать историю невозможно: даже самый великий и могучий герой способен внести лишь крохотный вклад в историю, которая изменяет мир». Подобная мысль применима не только к истории как к последовательности событий, но и к истории как науке. Хорошее крупное исследование не проводится в одиночку. Ни один даже самый талантливый автор не может в разумные сроки организовать и провести серьезное историческое исследование – это под силу только команде. Подобные команды чаще всего сконцентрированы вокруг профильных кафедр и исследовательских центров. Это про профессионализм. Что касается интересов общины – обеспечить их может согласование технического задания, которое определяет рамки исследования. Если эти интересы не идут в разрез со взглядами авторов и с принципами производства научного знания – их всегда можно согласовать с программой исследования. Тут главное найти общий язык! А когда соглашение будет достигнуто, в выигрыше будут все – и заказчики, и исследователи, и читатели.

Источник

Оцените статью
afmedia.ru
Добавить комментарий